Да, я пропал.
Не потому, что "перерос эти ваши дневники" (я вообще не уверен, что когда-нибудь его перерасту, ага). И даже не потому, что перенос дайрей привёл к тому, что у меня теперь проблемы с уродским белым фоном в записях вместо прозрачного, и уже три месяца никто не чинит это, агрх
Всё куда хуже.
2021 год решил отыграться на мне за пассивный "домоседный" 2020-й.
На дворе был апрель, когда на меня вдруг однажды свалился весь график работы на это лето, и я понял, что с апреля и до августа у меня точно не будет дома.
Я вошёл в этот режим в апреле и до сих пор из него не вышел, как из очень длинного тёмного тоннеля.
Писал я уже в своё время пост про ужасное для меня чувство, когда от слишком частых разъездов стирается ощущение "дома", этакой тихой гавани, куда стремишься вернуться, которую видишь в качестве цели, ориентира, надежды
Так вот, когда я это писал, я даже не знал, что на протяжении четырёх месяцев буду жить по принципу "неделю там - неделю здесь". Лето - как располосованная плетью спина: кровавая рана - очередная поездка, полная превозмогания и подвигов ради сомнительных целей, полоска нетронутой кожи - неделя дома, а за ней новая рана, а за ней ещё одна, и так на всю спину.
Нет, такого года у меня больше не будет точно.
Я встретил день космонавтики (причём юбилейный, с 60-летием полёта Гагарина) на Байконуре, и впервые за всю жизнь посмотрев на салют из толпы.
Я провёл майские праздники за адской работой "на грани" в пустынях Калмыкии. Я видел новорожденных сайгаков и остров, заполненный пеликанами, непуганых журавлей и орлиные гнёзда, оставлял цепочку следов на белоснежном солончаке, слушал загадочные звуки буддистских мантр. Мои руки уже сгорели в хлам, когда в Москве только-только начиналось весеннее тепло.
Я пять дней колесил по Центральному Казахстану на борту машины с пробитым бензобаком и спускающим колесом, ночевал на разрушенной военной базе и у заброшенной землянки чабанов.
Я прошёл за 6 дней сотню километров от Карабаша до Златоуста по горам с добрым десятком незнакомых людей, протащил всё это расстояние на себе палатку, фотоаппарат и гитару (конечно, не говоря о прочем снаряжении в тяжёлом рюкзаке). Я стоптал свои плоскостопные ноги настолько, что пару дней старался вообще не ходить.
Я учил новенькую коллегу работать на месте падения ступеней ракет, под палящей жарой (едва ли не хуже московской), едва отойдя от внезапного отравления.
В Элисте меня с коллегами в аэропорту обшмонали так, будто искали взрывчатку буквально во всех наших вещах. А в Нур-Султане я проходил таможню с двумя сумками, полными проб высушенных растений, уже практически с уверенностью, что меня ждут по меньшей мере вопросы от наркоконтроля. А из Томска я привёз деревянную лошадь и шишки в шоколаде.
И даже в Москве покой мне только снился. Рейды в Тульскую область стабильно раз в две недели. Концерт в школе и участие в съёмках дурацкого клипа (да ещё и при костюме, который я напялил второй раз в жизни). Пара отчётов и безнадёжная заявка на грант. Знакомства с одними людьми, прощания с другими - в том числе, увы, и навсегда. Организация очередной немыслимой поездки с получением разрешительных документов. Звонки, встречи, я на проводе, ага, скоро буду.
Смешно, но мы с Зёбром и Романом хотели собраться в апреле посидеть у меня дома, отметить выход "Шустрого Гонсалеса" и прочие случившиеся с нами ещё весной вещи. На дворе уже почти конец июля, и сделать это до сих пор так и не удалось - по большей части действительно из-за меня.
В этом году я живу какой-то невероятной, не своей жизнью. И это, что самое ужасное, ещё далеко не конец. Просто хотя бы сейчас у меня есть время сказать об этом пару слов.
Наверное, про большую часть этих историй я не буду писать в дайрь вообще ни слова. Может, как раз потому, что это этот вышедший из-под контроля поток событий не очень-то похож на мою жизнь.
Но я снова обещаю себе, что вернусь.